Скарлет отправилась в ванную лечить натертые туфлями волдыри, а я пошла укладывать Лео в кровать. Я помогла ему сменить одежду, перепачканную во время приступа, и надела на него пижаму.
— Спокойной ночи. Я люблю тебя, Лео, — сказала я, целуя его в лоб.
— Как ты думаешь, Скарлет видела? — спросил Лео после того, как я выключила свет.
— Видела что?
— Что я… обмочился.
— Нет, сомневаюсь, что она заметила. И в этом нет твоей вины. Да даже если бы и видела, она тебя любит.
Лео кивнул.
— Мне так жаль, что я испортил тебе вечер, Анни.
— Перестань. Вечер был кошмарным задолго до твоего появления. С тобой стало только интереснее.
Я просунула голову в комнату Нетти. Даже несмотря на то, что ей уже исполнилось двенадцать, во сне она до сих пор выглядела ребенком.
Я прошла в ванную, где Скарлет накладывала повязку на один из волдырей.
— Прежде чем ты скажешь что-нибудь, мисс Баланчина, оно того стоило. Я выглядела потрясающе.
— Да, так и было, — согласилась я. — Почему бы тебе не принести пару одеял Вину в гостиную? — предложила я.
Скарлет улыбнулась.
— Этот парень… не для меня, — сказала она со смутным испанским акцентом.
— Но вам же обоим нравятся шляпы.
— Я знаю. — Она вздохнула. — И он просто прелесть. Но, увы, нет. — Тут она снова заговорила с чудовищным акцентом: — Как ты говоришь? Никакого притяжения, сеньорита.
— Мне жаль.
Она переключилась на французский:
— C'est la vie. C'est l'amour. [6]
Скарлет принялась снимать макияж кусочком ткани.
— Аня, одеяла надо отнести тебе.
— Да что ты говоришь!
— Я сказала, что я не буду возражать, если ты отнесешь одеяла Вину.
— Но он мне не нравится, — запротестовала я, — если «отнести одеяла» значит это самое.
Скарлет поцеловала меня в щеку.
— Ну, я же в любом случае не знаю, где у вас постельные принадлежности.
Я прошла в коридор и достала из шкафа комплект постельного белья для Вина.
Он уже снял рубашку, но все еще был в штанах и простой белой майке.
— Еще раз спасибо тебе, — сказала я.
— С твоим братом все в порядке? — спросил он.
Я утвердительно кивнула.
— Он только смущен.
Я положила белье на кушетку.
— Это тебе. Ванная в коридоре, вторая после моей комнаты и до дверей в комнаты Нетти и Лео, а если ты попадешь в комнату моей умирающей бабушки, точно поймешь, что прошел слишком далеко. Кухня направо, но она обычно пуста. Сегодня пятница, а я могу заставить себя сражаться за лимитированные продукты только в выходные. Доброй ночи.
Он сел на кушетку, и свет лампы упал ему на лицо. На скуле было красное пятно, которое завтра превратится в синяк.
— Ох, нет! Это Лео?
Он потрогал себя за щеку.
— Думаю, он засветил мне локтем, когда у него начался… Это эпилептический припадок, верно?
Я кивнула.
— У моей сестры тоже были припадки. Так что верно, локоть. Когда Лео ударил меня, я почти не почувствовал боли и понадеялся, что синяка не будет.
— Я принесу лед.
— Все в порядке.
— Нет, синяк станет меньше, — настояла я. — Подожди тут.
Я прошла на кухню, достала упаковку замороженного горошка из морозилки и принесла ее Вину. Он поблагодарил меня и прижал ее к щеке.
— Останься тут на минутку. Я не могу лечь в кровать, когда надо держать горошек у лица.
Я села в мягкое бордовое бархатное кресло, которое стояло рядом с кушеткой, и прижала к себе бирюзовую подушку в китайском стиле — мой щит.
— Могу поклясться, что ты сожалеешь о том, что пошел куда-то с нами.
Вин покачал головой.
— Не совсем так. — Он сделал паузу, чтобы переложить пакет с горохом. — Кажется мне, что там, где ты, всегда случается что-то интересное.
— Да, я просто притягиваю неприятности.
— Я бы так не сказал. Ты просто девушка с чертовски большим количеством проблем.
Он сказал это так доверительно, что я почти ему поверила. Конечно, мне хотелось ему поверить.
— Ты упомянул, что у твоей сестры были припадки. Они прекратились?
— Да. — Он помолчал. — Она умерла.
— Мне очень жаль.
Он повел рукой.
— Очень давно. Я уверен, что и у тебя самой грустных историй набралось бы на целую книгу.
Конечно, книгами уже давно никто не интересовался. Я встала и положила подушку обратно на кресло.
— Спокойной ночи, Вин.
— Спокойной ночи, Аня.
Около пяти утра я проснулась от чьего-то плача. Я никогда не позволяла себе крепко спать, так что уже через секунду поняла, что звуки доносились из комнаты моей сестры.
Когда я включила свет, Скарлет сидела в спальном мешке, ее глаза были сонными и полными ужаса.
— Это всего лишь Нетти. Возможно, ей приснился один из ее кошмаров, — сказала я Скарлет, вставая с постели.
— Бедняжка Нетти. Мне пойти с тобой?
Я отрицательно покачала головой. Я уже привыкла утешать Нетти после кошмаров. Они появились у нее семь лет назад после смерти папы.
Вин был в коридоре.
— Я могу помочь?
— Нет, — сказала я. — Иди спать.
Меня разозлило его появление: люди, знающие вашу подноготную, получают власть над вами.
Я зашла в комнату Нетти, закрыв дверь между мной и Вином, и села на ее кровать. Она лежала на сбившихся и влажных от пота простынях и плакала уже тише, но все еще не просыпалась.
— Ш-ш-ш, это всего лишь плохой сон.
Нетти открыла глаза и сразу же разразилась бурными рыданиями.
— Анни, это было как наяву.
— Сон был о папе?
Обычно в кошмарах Нетти снился тот день, когда убили папу. Это случилось в этой самой квартире, и мы обе были рядом. Ей было всего пять, а мне девять. Лео был в школе-интернате, за что я очень благодарна небесам. Человек не должен быть свидетелем смерти обоих родителей.
Убийцы пришли, когда папа работал. Мы с Нетти были не только в квартире, мы были в его комнате. Они не заметили нас, потому что мы играли у его ног, скрытые массивным столом красного дерева. Он услышал незваных гостей прежде, чем увидел. Папа слегка склонил к нам голову и приложил палец к губам. «Не шевелитесь», — это были его последние слова. Почти сразу же последовал выстрел в голову. Хотя я была еще ребенком, мне хватило ума закрыть ладонью рот Нетти, чтобы никто не услышал ее всхлипываний. А так как рядом не было никого, кто закрыл бы рот мне, я не заплакала.
Они один раз выстрелили папе в голову и три раза в грудь и потом выбежали из дома. Из-под стола я не видела, кто именно это сделал, и полиция до сих пор считала дело нераскрытым. Не то чтобы его усердно расследовали. Папа был известным криминальным боссом, и с точки зрения полицейских его убийство было профессиональным риском и должно было рано или поздно произойти. Может быть, в глубине души они даже считали, что убийцы сделали им одолжение.
— Так твой сон был о папе? — повторила я.
Она затравленно посмотрела на меня:
— Нет, он был о тебе.
Я рассмеялась.
— В любом случае стоит мне рассказать. Ты выговоришься, почувствуешь себя лучше, а я смогу сказать, насколько нелепы твои страхи.
— Сон начинался словно в ту ночь, когда убили папу, — начала она. — Я была под столом и услышала, как входят убийцы. Но потом я поняла, что тебя нет рядом, и я стала искать тебя…
Я прервала ее:
— Очень просто, это метафора. Ты боишься быть одна. Возможно, ты тревожишься, что мне придется ходить в колледж. Но я уже тебе говорила, я ни в коем случае не уеду из Нью-Йорка, так что тебе не стоит беспокоиться.
— Нет! Ты не дослушала. Убийцы вошли, я взглянула вверх и увидела, что ты сидишь в папином кресле. Ты была как папа! А потом я увидела, как они выстрелили тебе в голову. — И она снова зарыдала. — Это было так ужасно, Анни. Я видела, как ты умерла. Я видела, как ты умерла.
— Этого никогда не случится, Нетти. В конце концов, я умру явно не таким образом. Что папа всегда нам говорил?
